Круглый стол «Диалог с историей: мы и российская революция 1917 года»: подводим итоги
Сто лет назад в истории нашей страны произошел настолько резкий перелом, что до сих пор не удалось вполне осмыслить его последствия. Возможно, поэтому до сих пор в российском обществе не появилось единой точки зрения на события 1917 года. Особенно сложно учителям, ведь на уроках истории закладывается гражданская позиция учеников, а неверно истолкованный факт искажает представления о прошлом.
Есть надежда, что 2017 год наконец приведет российское общество к примирению. Чтобы помочь учителям истории переосмыслить события Великой российской революции, Российское военно-историческое общество совместно с издательством «Дрофа-Вентана» провели круглый стол на тему «Диалог с историей: мы и российская революция 1917 года». Мероприятие прошло 24 января в Москве, в Нарышкинских палатах Высоко-Петровского монастыря.
Смотреть видеозапись с мероприятия
Читать интервью с участниками мероприятия
Несмотря на то, что тема революции и Гражданской войны является одной из самых сложных в курсе отечественной истории, учителям нечасто удается выслушать мнение экспертов. Среди посетителей прямой трансляции с мероприятия было много преподавателей истории, и именно они приняли наиболее активное участие в дискуссии.
Обсуждение началось с важного компромисса. Историко-культурный стандарт требует называть события 1917 года Великой российской революцией, однако настоятель Высоко-Петровского монастыря заранее попросил организаторов — Российское военно-историческое общество и издательство «Дрофа-Вентана» — убрать из названия круглого стола слово «великая». В письменном обращении к собравшимся настоятель выражает благодарность за понимание:
— Нам, православным, трудно было бы работать, если бы в названии круглого стола оставалось это определение. Для Русской православной церкви события 1917 года остаются национальной трагедией.
Архиепископ Женевский и Западно-Европейский Михаил рассказал собравшимся, что сам он был рожден в эмиграции и своими глазами видел, какой трагедией для российского народа стал раскол:
— Нас с детства учили тому, что родную страну мы никогда не увидим. Казалось, что разделение на «белых» и «красных» теперь навечно. Но мы еще несли в себе это счастье — быть русским человеком.
По мнению владыки, попытки отрешиться от веры и создать порядок, который обещает всему человечеству счастье, обречены закончиться реками крови, как это было во Франции в 1789 году. А 2017 год для православного мира может стать праздником восстановления церковного уклада в жизни россиян.
Однако, несмотря на компромисс, российская революция по праву может считаться великой, отметил научный директор РВИО, советник Министра культуры РФ Михаил Мягков. Как председатель круглого стола, Мягков пояснил, что следует забыть об эмоциональной окраске термина и принимать во внимание только масштабы событий и глубину последствий:
— Хотя события 1917 года до сих пор вызывают у граждан противоречивые оценки, нельзя не согласиться, что попытка построения на земле нового справедливого общества изменила путь России и повлияла на ход мировой истории. Нам нужно увидеть в событиях 1917 года силу человеческого духа и боевой героизм.
К 100-летию Великой российской революции 1917 года: Белое движение и Гражданская война
Среди историков единого мнения относительно термина «великая» нет. Профессор МГИМО Виктория Уколова отметила, что термин «великая» был введен по аналогии с Французской революцией, только вот во Франции уже не принято называть буржуазную революцию великой, так что мы снова немного «не в тренде». С другой стороны, только после 1917 года российские рабочие получили ряд гражданских прав, и их условия жизни значительно улучшились. Революция дала мировой культуре чудо русского авангарда, посадила всех российских детей за парты: это ли не великие свершения? К тому же, подчеркивает Уколова, к 1917 году Российская империя уже была на пороге саморазрушения, революции было не избежать. Наша революция — это естественный процесс, возымевший неестественное, жестокое выражение. Выступление окончилось эффектной цитатой из Уинстона Черчилля: «Россия пошла ко дну, когда впереди уже был виден порт. С победой в руках она рухнула на землю».
И все же, термин «великая» применительно к революции 1917 года многим экспертам кажется сомнительным. Доктор исторических наук Владимир Булдаков отметил, что пока ни о каком примирении между бывшими «красными» и «белыми» речи идти не может:
— Нас призывают жить дружно, помнить о кровавых жертвах, с другой стороны — требуют называть великой революцию, которая была великой трагедией длиной почти в сто лет.
Парадокс: европейские классические революции способствовали внутренней консолидации, сплочению нации, а у нас вызвали глубокий раскол общества.
Что касается предпосылок революции и состояния Российской империи в начале 20 века, историк призвал собравшихся критически относиться к статистическим данным: Россия — слишком большая страна, и никакие средние показатели здесь не работают. Важно понять, что просто так никто не пойдет свергать власть, и никакой заговор не поднял бы людей на восстание, если бы не было недовольства царской властью. Февральскую революцию Булдаков назвал «бабьим бунтом»: это была просьба о хлебе и мире, а не мечта о социализме.
— Разговор о революции — это разговор об ответственности авторитарной власти в период модернизации, — подчеркнул Булдаков, — А проблем в трактовке событий можно избежать, если основываться только на строгих фактах.
Почетный профессор МГОУ Олег Волобуев защитил термин «великая», опираясь на исторический факт:
— Этот термин появился вместе с самой революцией, а не с введением историко-культурного стандарта. Мы всего лишь его восстановили. В 20-е и 30-е годы он был широко распространен, в том числе и на Западе, и все понимали, что речь идет о величии в смысле последствий, а не об эмоциональном восприятии событий.
По мнению Волобуева, не стоит вкладывать в научный термин наших симпатий и антипатий. Надо и учащимся на уроках истории объяснять, что мы имеем в виду, когда говорим «великая российская революция».
С большим вниманием собравшиеся выслушали доклад доктора филологических наук Александра Маркова «Примирение как часть истории понятий»: чтобы достичь примирения во мнениях, нужно понять, чего именно мы хотим добиться.
— Часто в мире примирение понимается как перемирие: все останавливают войну, но при этом остаются при своем мнении. Изначально слово «примирение» служило синонимом благожелательности: именно благожелательность воспринималась как путь выхода из состояния вражды.
Директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий высказал парадоксальную мысль:
— Примирение невозможно, потому что революция как таковая еще не закончилась.
По залу пробежал удивленный вздох, а спикер продолжил:
— С революциями всегда так: сложно понять, с чего они начались и чем завершились. Если судить по нашим сегодняшним речам, то совершенно ясно, что мы застряли в фазе реставрации. Для нас по-прежнему эта тема остра и болезненна. Сейчас, даже если мы поставим рядом с каждым памятником Ленину по памятнику примирения, все равно единства не достигнем (известно, что в 2017 году планируется установить в Крыму памятник Примирения, призванный сплотить сторонников разных точек зрения на революцию).
Как же достичь примирения? Прежде всего, нужно осознать, что 1917 год — дело прошлое, «белых» и «красных» давно нет на свете, и нам не стоит идентифицировать себя с ними. Не о чем больше мириться, все прошло.
После таких эмоциональных выступлений у аудитории появилось множество вопросов: спикеров не отпускали более получаса, с жадностью дискутируя и высказывая мнения. Наиболее активны были учителя истории: советы экспертов помогут им грамотно подать факты о революции и гражданской войне.
Многие учителя высказали сомнение: стоит ли объединять события февральской и октябрьской революции воедино? Все-таки разные цели, разная суть явлений. На это эксперты ответили однозначно: февраль и октябрь, революция и гражданская война тесно связаны, они — части одного и того же исторического процесса, поэтому мы объединяем их под одним термином и в школах преподаем как единую цепь событий. Историки привели много аргументов в пользу такого подхода.
В числе прочего, было высказано мнение: не пора ли открыть обществу всю правду и покаяться в содеянном? На это ответил Архиепископ Женевский и Западно-Европейский Михаил:
— Когда мы говорим о правде, мы говорим о Боге и о жертве. В 1917 году Россия понесла огромную жертву: эта жертва и есть дань перед Богом и человечеством. Сейчас каждый из нас должен лично осмыслить все произошедшее, а общественного покаяния вообще не бывает, бывает только личное. Самое главное, чтобы мы перестали наступать друг на друга и враждовать о прошлом.
Итак, все участники круглого стола, даже те, кто сомневается в возможности примирения, сходятся на том, что в противостоянии «белых» и «красных» пора поставить точку. Для этой цели хороши разные средства: обращение к строгим фактам, установка памятника или личное покаяние. Важно, чтобы по истечении ста лет в обществе появилось ощущение, что гражданская война прошлого века осталась далеко позади.
Александра Чканикова