«Блокадная книга»: воспоминания и дневники ленинградцев
Блокада меняла людей. Меняла их этику, объекты внимания, привычки и жизненные цели. Именно это и пыталась показать «Блокадная книга» — первое крупное исследование о повседневности осажденного города. Книга, показывавшая читателю, что война — это не только героизм, но и трагедия.
Фотография: Автор – photo of photo by Lvova – ru: Музей русской водки, Общественное достояние, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=5694360Устная история
Наверное, в каждой семье существует традиция рассказывать о событиях прошлого. Традиция, которая передается из поколения в поколение. С развитием грамотности и науки и распространением средств массовой информации жанр устной истории стал постепенно уступать место другим носителям знания и культуры. Лекции о периоде перестройки или же документальный фильм о Сталинградской битве способны открыть намного больше информации о минувших днях.
И все же устная история, давшая начало целому направлению в современной исторической науке, может скрывать в себе неизмеримое поле знаний. Прекрасный пример тому — «Блокадная книга», созданная на основе рассказов людей, переживших тяжелейшую оборону Ленинграда. Ее авторами стали участники Великой Отечественной войны.
Алесь Адамович вместе со старшим братом и матерью сражался в одном из партизанских отрядов в оккупированной Белоруссии. Собранные уже в мирное время советским писателем воспоминания, рассказывавшие об ужасах войны, легли в основу известного художественного фильма «Иди и смотри» (1985 г). В свою очередь, Даниил Гранин, получивший всесоюзную известность с выходом романа «Искатели» (1955 г), был непосредственным участником обороны Ленинграда. В «Блокадную книгу» вошли и его размышления.
Создавать документальную хронику было непросто: то, что рассказывали жители осажденного города на интервью, порой выходило за рамки цензуры. По этой причине первое «неполное» издание книги, увидевшее свет в 1979 году, вышло довольно ограниченным тиражом. К тому же, начало работы над книгой долго откладывалось – по первоначальному мнению одного из авторов, о блокаде вряд ли можно было сказать что-то новое.
Но труднее всего давались разговоры с самими блокадниками. Им, как и многим другим участникам Великой Отечественной войны, было тяжело возвращаться в военное время: на заваленные сугробами и поглощенные тьмой улицы, в город, где смерть преследовала человека на каждом шагу. И хотя никто не отказывал в разговоре, все же, проделав половину работы, авторы стали понимать: напечатать книгу, кажется, почти невозможно.
«Наемный убийца»
Образы и представления, которые появляются в сознании с использованием понятия «блокада», могут быть разными: граница, запрет, противостояние. Но в случае с обороной Ленинграда все указанные категории подавляются другой — голодом.
Ленинград стал тогда не просто явлением блокады. Это был метод ведения войны. Неслучайно одна из глав «Блокадной книги» получила название «Наемный убийца». В отличие от бомб и снарядов, разрывавшихся лишь в отдельных районах Ленинграда, этот противник проникал в каждый дом и каждую семью. Именно он нес ответственность за большую часть потерянных жизней.
Голод почувствовали не сразу. Но уже в первую блокадную осень привычные продукты стали исчезать из города, пока не остался один хлеб. Не тот высушенный, что можно увидеть сегодня в музеях. Когда ленинградцы брали его в руку, то чувствовали глину. С него текла вода.
Пережитое «блокадное» проявлялось в ленинградцах даже после войны: в характере, привычках, поведении. У шестилетнего мальчика холодное время так и осталось связано с голодом: «Когда выпал снег, мне стало постоянно хотеться есть».«Что характерно было для тех месяцев, когда началась голодовка? Это — сразу же воспользоваться всем, что можно есть. Что к этому относилось? Это вот дуранда — жмых подсолнечный, который можно было кусочками на рынке приобрести. <...> Если студень сварить из маленького кусочка кожи, он не получится достаточно хороший, плотный, а если сюда добавить столярный клей, то сварится, получится хороший, крутой. <...> Но в сорок втором году этого уже ничего нельзя было достать, ни жмыха ни клея. Это все пропало».
Из воспоминаний работника радио
«Братья меньшие»
История бегемота Красавицы уже давно стала одной из немногих светлых страниц блокадного города. Усилиями зоолога Евдокии Дашиной, носившей из Невы воду и делавшей корм из распаренных опилок, Красавица сумела пережить 900-дневную осаду.
Эта история была скорее исключением. Судьба животных Ленинграда, рассказанная в главе «Братья меньшие», — еще одна часть общей трагедии. Неслучайно каждый десятый блокадник в своих воспоминаниях рассказывал о гибели слона в зоопарке. Животный мир города перестал существовать. Человеку было жутко только от того, что исчезали коты, собаки и даже птицы.
На место привычной фауны пришли крысы, евшие все, что имело животное или растительное происхождение. Даже машинное масло и мыло. Крысы избегали людей, но не боялись. Куда страшнее было самим ленинградцам, терявшим свои и так немногочисленные запасы.«Я все записываю, что попадает в мой кругозор. Но вот давно уже в мой кругозор не попадает ни одной собаки, ни одной кошки, ни одного голубя... Даже воробьев не вижу, хотя для них пища на улицах имеется. Первых съели. Воробьи, должно быть, померзли от сильных морозов. Правда, одну живую собаку я знаю, это у Лосевой. Она держит ее в комнате, никуда не выводит. Потерявши мужа, она привязалась к своему псу, как к другу».
Из дневника ленинградца
Карточки
Введение продуктовых карточек не было явлением исключительно военного времени. Минувшее столетие знает тому множество примеров. Но в Ленинграде — городе, где хлеб было невозможно получить даже за золото, наличие карточек было вопросом выживания для каждой семьи. Нормы выдачи с каждым днем уменьшались, пока не достигли 125 граммов для детей, стариков и служащих.
«Но настоящей трагедией была потеря карточек» — гласит «Блокадная книга». Хотя утерянные карточки можно было восстановить, этот процесс отнимал слишком много времени, а главное сил, которых ленинградцам не хватало. Сотни людей умирали прямо на улицах, отправляясь на работу или же за хлебным пайком. Именно поэтому, «потерявший их мог считать себя убийцей всей семьи».
Нередко в исчезновении карточек обвиняли воров. Но, по словам самих ленинградцев, причиной тому скорее было истощение и перенапряжение сил. То было время, когда не удавалось уследить даже за вещами, от которых напрямую зависела человеческая жизнь.«Видела на проспекте Энгельса такое: везет старик полные дровни трупов, слегка покрытых рогожей. А сзади старушонка еле идет: „Подожди, милый, посади“. Остановился: „Ну, что, старая, ты не видишь, какую кладь везу?“ — „Вижу, вижу, вот мне и по пути. Вчера я потеряла карточку, все равно помирать, так чтоб мои-то не мыкались со мной, довези меня до кладбища, посижу на пеньке, замерзну, а там и зароют“... Был у меня в кармане кусочек хлеба граммов сто пятьдесят, я ей отдала...».
Из воспоминаний жительницы блокадного города
«Блокада — это раньше всего человек»
Что такое блокада? Главный вопрос для авторов книги, вопрос, объединивший все проведенные беседы и изученные дневники.
«Мне было трудно самому себе на это ответить. Снаряды? Ну так они же всюду. Бомбы? Они всюду. Голод? Ну, он, конечно, не такой, как всюду, а в более страшной форме, но ведь и всюду не так уже сладко жилось. Смерти? Так они всюду были, и еще какие! Ну, может быть, только не в такой концентрированной форме. И мне показалось, когда я сам захотел отдать себе отчет, что блокада — это раньше всего человек. А человек — он разный. И в силу этого, по-видимому, существует и очень разное восприятие вот этого понятия „блокада“ — в зависимости от индивидуальности человека».
Из воспоминаний сотрудника Эрмитажа